Жизнеугрожающие состояния новорожденных: факторы риска и краткосрочные исходы, по данным Регистра родов Архангельской области

• Усынина Анна Александровна
• Чумакова Галина Николаевна
• Постоев Виталий Александрович
• Одланд Ион Ойвинд
• Гржибовский Андрей Мечиславович

Резюме

Цель исследования - определить распространенность факторов риска и исходов у новорожденных с жизнеугрожающими состояниями (ЖС), а также выявить факторы риска ЖС.

Материал и методы. Использовали данные Регистра родов Архангельской области за 2012-2014 гг. Всего с 01.01.2012 по 31.12.2014 зарегистрировано 43 327 родов. В ретроспективное когортное исследо­вание включили 41 932 живорожденных ребенка от одноплодной беременности. За ЖС принимали наличие одного из критериев: срок гестации <32 нед, оценка по шкале Апгар на 5-й минуте <7 баллов, масса тела при рождении <1500 г. В качестве краткосрочных исходов изучали смерть ребенка, необходимость прове­дения искусственной вентиляции легких, гемотрансфузии, назначения системных антибиотиков в течение первой недели жизни. Изучаемыми факторами риска были социально-демографические характеристики и детерминанты стиля жизни матерей, характеристики репродуктивного анамнеза, настоящей беременно­сти и родов, и новорожденных. Различия между группами детей с ЖС и без ЖС для изучаемых факторов и исходов определяли на основании критерия χ² Пирсона. Для определения нескорректированных и скор­ректированных отношений шансов с 95% доверительными интервалами для переменных, включенных в регрессионную модель, применяли многофакторный логистический регрессионный анализ.

Результаты. Выявлены 595 (1,4%) новорожденных с ЖС. Статистически значимое повышение риска ЖС отмечено у новорожденных от одиноких матерей, женщин с избыточной массой тела/ожирением, зло­употребляющих алкоголем, поздно вставших на учет по беременности, имевших мертворождения и пре­ждевременные роды в анамнезе, страдающих от прегестационного или гестационного сахарного диабета, преэклампсии/эклампсии. Риск ЖС был также повышен при оперативных родах, безводном периоде более 12 ч, наличии врожденных пороков развития у ребенка. Все изучаемые краткосрочные исходы чаще встре­чались в группе детей с ЖС.

Заключение. ЖС были выявлены у 1,4% новорожденных. Дети с ЖС имеют более высокий риск смерти, чаще нуждаются в искусственной вентиляции легких, гемотрансфузии, системных антибиотиках в течение первой недели жизни. Неблагоприятные социально-демографические факторы, патологические исходы предыдущих беременностей, соматическая патология, осложнения течения беременности и родов, а также наличие врожденных пороков развития повышают риск ЖС у новорожденного.

Ключевые слова:едва не умершие, жизнеугрожающие состояния, новорожденные, регистр родов

Снижение к 2030 г. неонатальной смертности в мире до уровня 12/1000 живорожденных и сокращение чис­ла умерших новорожденных от управляемых причин являются задачами, решение которых будет способство­вать достижению заявленных Организацией Объединенных Наций целей в области устойчивого развития [1]. По данным Минздрава России, с 2014 по 2016 г. количество новорож­денных уменьшилось на 53 193 человек, при этом доля детей, родившихся больными или заболевших в неонатальном пе­риоде, составила 33,4% в 2014 г. и 32,2% в 2015-2016 гг. [2]. Первый месяц жизни ребенка остается наиболее уязвимым периодом. Так, в Архангельской области в 2016 г. 61% слу­чаев младенческой смертности приходился на новорожден­ных, ²/₃ которых были недоношенными. 47,8 и 44,1% детей, родившихся соответственно в 2015 и 2016 гг. с экстремально низкой массой тела, умерли [3].

В странах с низким уровнем дохода населения основ­ными причинами неонатальной смертности являются инфек­ция, асфиксия и состояния, связанные с преждевремен­ным рождением [4]. В странах с высоким уровнем дохода за последние десятилетия при стабилизации и даже росте числа преждевременных родов удалось значительно снизить уровень неонатальной смертности, который в настоящее время составляет 3-5/1000 живорожденных [5]. Это про­изошло, в частности, за счет внедрения мер по профилактике перинатальных инфекций [6], респираторного дистресс-син­дрома [7], асфиксии и ее последствий [8, 9]. Доказано, что введение беременной глюкокортикодов способно не только на 30% снизить частоту респираторного дистресс-синдрома, но и уменьшить риск возникновения некротического энтеро­колита, внутрижелудочковых кровоизлияний и неонатальной смертности [10].

В 2009 г. профильная рабочая группа Всемирной органи­зации здравоохранения определила критерии и возможности применения категории maternal near miss (едва не погибших беременных, рожениц и родильниц в течение 42 сут после родов) [11]. Одновременно были предприняты попытки вве­дения термина neonatal near miss (едва не умершие ново­рожденные) в перинатальную медицину [12]. В настоящее время используются разные определения neonatal near miss. KaLe и соавт. (2017) [13] продемонстрировали валидность применения прагматичных, наиболее доступных для изуче­ния, не включающих лабораторных параметров или оценки степени системных патологических изменений критериев для выявления случаев neonatal near miss. Для мониторинга данных состояний наиболее приемлемыми признаны кри­терии, предложенные SiLva и соавт. (2014) [14]. Согласно последнему к neonatal near miss следует относить ново­рожденных, имеющих при рождении массу <1500 г, срок гестации <32 нед и оценку по шкале Апгар на 5-й минуте <7 баллов. Наличие только одного прагматичного критерия из перечня, по составу отличающегося в различных иссле­дованиях [14-17], определяет принадлежность ребенка к группе новорожденных с жизнеугрожающим состоянием (ЖС) [13]. Более точные данные по распространенности neonatal near miss можно получить при исследовании большой когорты и следовании временным рамкам; исходя из определения рекомендуется прослеживать исходы до окон­чания неонатального периода, что повышает точность опре­деления принадлежности случаев к neonatal near miss [13]. Более раннее завершение наблюдений может внести раз­ночтения в сравнительный анализ результатов различных исследований.

Архангельская область, на территории которой прово­дили настоящее исследование, расположена на Европей­ском севере РФ. В области проживают 1,12 млн человек, из них 78% - городское население [3]. Часть области отно­сится к Арктической зоне РФ. Распоряжением Минздрава Архангельской области от 29.08.2017 № 55-ро определены перечень групп (I, II, IIIA и ШБ) акушерских стационаров по возможности оказания медицинской помощи женщинам в период беременности, родов, в послеродовый период, помощи их новорожденным, а также лист маршрутизации женщин в учреждения здравоохранения области с учетом возникновения осложнений в период беременности, в том числе при экстрагенитальных заболеваниях. Количество акушерских стационаров в области к 2018 г. сократилось с 24 до 9 с возможностью родоразрешения беременных наивысшего перинатального риска в Перинатальном центре ГБУЗ "Архангельская областная клиническая больница". В 2017 г. в области родились 11 714 детей, 77 из которых -мертворожденные. Перинатальная смертность составила 9,2 и 8,8 на 1000 родившихся в 2016 и 2017 гг. соответ­ственно. Ранняя неонатальная смертность за 2013-2017 гг. снизилась с 3,1 до 2,3. Младенческая смертность в 2015, 2016 и 2017 гг. составила соответственно 6,1 5,9 и 6,0 на 1000 родившихся живыми, что значительно ниже показа­теля 2013 г. (7,7 на 1000 родившихся) [3, 18].

С учетом вклада болезней перинатального периода в младенческую смертность (63,4% общего числа случаев в Архангельской области в 2017 г.) [18], перспектив функ­ционирования областного перинатального центра особую актуальность приобретает вопрос изучения факторов риска и мониторинга исходов у наиболее уязвимых категорий новорожденных. Целью данного исследования было опре­делить распространенность факторов риска и исходов у новорожденных с ЖС и без таковых, а также выявить фак­торы риска ЖС у детей.

Материал и методы

База данных, формирование выборки исследования

Когортное ретроспективное исследование было про­ведено с использованием Регистра родов Архангельской области [19]. За срок гестации принимали срок родов (в полных неделях беременности), указанный в диагнозе родильницы в истории родов. Из общего числа родов (n=43 327), зарегистрированных в Регистре с 1.01.2012 по 31.12.2014, исключили многоплодные роды (n=494), случаи мертворождений при одноплодных родах (n=259). Из сово­купности 42 574 живорожденных младенцев далее исклю­чили детей с отсутствующей в базе Регистра родов Архан­гельской области информацией о сроке гестации (n=196), массе тела при рождении (n=10), оценке по шкале Апгар на 5-й минуте (n=285). Также были исключены младенцы с не соответствующими сроку гестации значениями массы тела при рождении (n=166). Выпадающие значения массы для детей обоих полов, родившихся со сроком 28-44 нед, опре­деляли по методу Tukey [20], высчитывая верхний и ниж­ний пределы массы для каждой недели гестации, используя региональные центильные таблицы [21]. Для определения верхнего предела высчитывали сумму значений 3-го квар­тиля и двух межквартильных интервалов. Нижний предел определяли, вычитая удвоенное значение межквартильного интервала из значения 1-го квартиля. Выпадающие значе­ния массы для срока гестации 22-28 нед определяли с помо­щью дифференцированных по полу диаграмм T. Fenton [22]. Выборку исследования составили 41 932 новорожденных.

Переменные исхода

За ЖС принимали наличие у новорожденного хотя бы одного из перечисленных признаков: масса тела при рож­дении <1500 г, срок гестации <32 нед, оценка по шкале Апгар в конце 5-й минуты жизни <7 баллов [13, 14]. Оцени­вали следующие исходы у новорожденных: смерть ребенка в 1-ю неделю жизни, а также проведение искусствен­ной вентиляции легких, гемотрансфузии, необходимость назначения системных антибиотиков за время пребывания в родильном доме.

Независимые переменные и вмешивающиеся факторы

Возраст матери определяли как <18, 18-34 (референтная категория) и >35 лет. Трудовую занятость матери опреде­ляли категориями работает/учится и не работает. Семей­ное положение классифицировали как регистрированный брак (референтная категория), нерегистрированный брак и одинокая (в том числе вдовы и женщины с официально расторгнутым браком). Образование матери определяли как высшее (референтная категория), среднее профессио­нальное, полное среднее и неполное среднее. Индекс массы тела матери подразделяли на рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения категории недостаточной (<18,5 кг/м²), нормальной (18,5-24,9 кг/м²) и избыточ­ной массы тела и ожирения (>25,0 кг/м²) [23]. Предлежание плода и вставление головки определяли как головное/заты­лочное (референтная категория) и др. По паритету разли­чали перво- и повторнородящих. Вставших на учет до 12 нед беременности относили к референтной категории данной переменной; остальные составляли категорию вставших на учет в 12 нед и позднее. Все остальные переменные и потенциальные вмешивающиеся факторы в данном иссле­довании представляли в виде бинарных переменных (да/нет).

Анализ данных

В группах детей с ЖС и без ЖС изучали распространен­ность вышеперечисленных исходов к окончанию 7 полных суток жизни. Критерий χ² Пирсона применяли для определе­ния статистически значимых различий между группами детей с ЖС и без ЖС по распределению социально-демографиче­ских характеристик и факторов, определяющих стиль жизни матерей, а также характеристик репродуктивного анамнеза, настоящей беременности и родов, характеристик новорожденных. С учетом малой распространенности изучаемых исхо­дов в данном исследовании отношения шансов, полученные в регрессионной модели, использовали для оценки относитель­ных рисков. Для определения нескорректированных и скор­ректированных отношений шансов с 95% доверительными интервалами (ДИ) для включенных в регрессионную модель переменных применяли многомерный логистический регрес­сионный анализ. Коррекцию для разных моделей проводили с учетом всех входящих в них переменных.

Статистическая обработка данных проведена с использо­ванием SPSS (IBM Corp. ReLeased 2017. IBM SPSS Statistics for Macintosh, Version 25.0. Armonk, NY: IBM Corp.).

Исследование одобрено Комитетом по этике ФГБОУ ВО "Северный государственный медицинский университет" Минздрава России (Архангельск) (протокол № 01/02-17 от 01.02.2017).

Результаты и обсуждение

У 595 из 41 932 новорожденных выявили ЖС; их рас­пространенность составила 14,2 на 1000 детей (95% ДИ 13,1-15,3). В группе детей с ЖС у 327 (55,0%), 390 (65,5%) и 189 (31,8%) новорожденных выявлен как минимум 1 из 3 прагматичных критериев: масса тела <1500 г, срок гестации <32 нед или оценка по шкале Апгар в конце 5-й минуты <5 баллов соответственно. У 323 (54,3%) из 595 детей группы с ЖС малый срок гестации сочетался с очень малой массой тела при рождении. Большинство детей (445, 74,8%) или были рождены ранее 32 нед, или имели массу тела <1500 г. Только у 38 (6,4%) новорожденных отмечены всех 3 прагматичных критерия.

По сравнению с новорожденными без ЖС в группе ново­рожденных с ЖС отмечалась большая доля матерей, имею­щих низкий уровень образования, возраст 35 лет и старше, незарегистрированный брак или не имеющих партнера, курящих и злоупотребляющих алкоголем, а также с избыточ­ной массой тела либо ожирением (табл. 1).

По сравнению с группой новорожденных без ЖС в группе с ЖС была выявлена статистически значимо большая доля матерей, поздно вставших на учет по беременности, имев­ших преждевременные роды, мертворождения в анамнезе, страдающих прегестационным или гестационным сахарным диабетом, преэклампсией/эклампсией в течение данной беременности (табл. 2). Матери детей с ЖС чаще имели осложнения в родах в виде длительного безводного пери­ода, слабости родовых сил. В группе с ЖС выше была доля предлежаний/вставлений, отличных от головного/затылоч­ного, а также оперативных родов.

В группе новорожденных с ЖС была выше доля детей с врожденными пороками развития, а также умерших в первые 7 сут жизни. По сравнению с детьми, не имевшими ЖС, в группе детей с ЖС чаще отмечалась необходимость в про­ведении гемотрансфузий, искусственной вентиляции легких и терапии системными антибиотиками (табл. 3).

В нашем исследовании дети женщин в возрасте 35 лет и более, а также имеющих более низкий уровень образования, имели больший риск родиться с ЖС (табл. 4). При коррекции на другие признаки отличия нивелировались. Мертворождения и преждевременные роды в анамнезе, злоупотребление алкоголем, курение, отсутствие мужа/партнера, избыточная масса тела/ожирение, поздняя явка по поводу настоящей беременности увеличивали риск рождения ребенка с ЖС. Наличие прегестационного или гестационного сахарного диабета, преэклампсия/эклампсия, оперативные роды, дли­тельное безводие, отличное от головного/затылочного предлежание плода, наличие врожденных пороков развития у ребенка также увеличивали риск ЖС у новорожденного. Для всех перечисленных факторов, кроме курения, риск рождения ребенка с ЖС оставался высоким после коррекции на переменные, включенные в модель. Слабость родовой деятельности у матери в нашем исследовании уменьшала риск рождения ребенка с ЖС; пониженный по сравнению с женщинами без данного осложнения родовой деятельно­сти риск оставался таковым даже после коррекции на другие переменные.

Полученные нами данные по распространенности ЖС у новорожденных согласуются с таковыми, полученными Silva и соавт. (2014) [14], которые применяли те же праг­матичные критерии, но они намного уступают данным оте­чественных авторов [24], продемонстрировавших распространенность neonatal near miss 85,5/1000 живорожденных при применении более либеральных критериев Pileggi-Castro и соавт. (2014) [16]. В исследовании Silva и соавт. (2014) [14] сочетание массы тела <1500 г и срока гестации <32 нед отмечалось только в 30,5% случаев [14], что меньше полученного нами результата (54,3%). В других исследо­ваниях также получена меньшая (47,0% [17], 34,9% [16] и 26,0% [15]) по сравнению с нашим результатом доля детей, имеющих сочетание названных критериев. Вместе с тем мы выявили наименьшую (6,4%) по сравнению с более ран­ними исследованиями [15-17] долю детей с одновремен­ным наличием всех трех прагматичных критериев. Частично это можно объяснить различием критериев neonatal near miss в цитируемых работах и уровнем оказания перинаталь­ной помощи в учреждениях, послуживших базой для про­ведения исследований. Последний фактор не оценивался в нашей работе, хотя мы можем предположить, что в учреж­дениях III уровня доля детей с ЖС наибольшая.

Поскольку в нашем исследовании в группе с ЖС были объединены дети, родившиеся в срок и преждевременно, заключение по выявленным факторам риска следует делать с учетом критериев включения. Так, факторы риска рож­дения детей с каждым используемым в нашем исследо­вании прагматичным критерием могут быть различными, и факторы, увеличивающие риск преждевременных родов, могут не иметь подобного воздействия на риск рождения доношенного ребенка с низкой оценкой по шкале Апгар. В группе с ЖС 74,8% детей родились ранее 32 нед гестации или имели очень низкую массу. Полученные нами данные об увеличении риска ЖС при наличии неблагоприятных соци­альных факторов согласуются с данными других исследо­ваний, подтвердивших, что риск преждевременных родов повышен у одиноких матерей [25], женщин с алкогольной зависимостью [26], нерегулярно наблюдавшихся в период беременности [27]. Результаты нашего исследования соответствуют полученным ранее данным об увеличении риска преждевременных родов [28] и рождения ребенка с низкой массой тела [29] при избыточной массе тела и ожирении у матерей. Преждевременные роды [27, 28] и мертворождения в анамнезе [30], преэклампсия [31], прегестационный [32] и гестационный сахарный диабет [28] увеличивают риск рождения ребенка преждевременно; в нашем исследо­вании эти же факторы статистически значимо увеличивали риск рождения ребенка с ЖС.

Треть новорожденных в группе с ЖС имели низкую оценку по шкале Апгар. Ранее было показано, что экстренное кеса­рево сечение, тазовое предлежание [33], длительное безводие [34] увеличивают риск рождения ребенка в асфиксии, что согласуется с нашими результатами. В то же время про­лонгирование безводного периода может быть программи­рованным в случае преждевременных родов, потому, явля­ясь фактором риска одного из изучаемых ЖС (низкая оценка по шкале Апгар), длительное безводие может не отражать риск в отношении рождения маловесного или имеющего малый срок гестации ребенка. Так же дифференцированно следует походить к трактовке данных, полученных в отноше­нии слабости родовой деятельности. Доказана роль данного фактора в повышении риска острой асфиксии новорож­денного [34]. Уменьшение в нашем исследовании в 2 раза риска для ребенка родиться с ЖС при наличии слабости родовой у матери свидетельствует о разнородности группы с ЖС; ²/₃ детей в ней родились со сроком <32 нед, что пред­полагает более высокую активность родовой деятельности, как в целом при преждевременных родах [35]. Определен­ное значение имеет и инфекционный фактор, стимулирую­щий начало родовой деятельности при преждевременных родах [36].

Несмотря на отсутствие различий в группах с ЖС и без них по такому признаку, как инфекция мочеполовых путей при беременности, нельзя исключить большей доли инфицированных среди женщин, родивших ребенка с ЖС. Риск инфицирования оболочек плода и его самого повышается при длительном безводии [36], которое в нашей работе в группе с ЖС встречалось чаще. Кроме того, 57,8% детей из данной группы требовали назначения антибактериальной терапии, в то время как в группе без ЖС в ней нуждались только 3,4%. Наличие врожденных пороков развития увели­чивает риск преждевременных родов [37], что подтверди­лось и в нашем исследовании.

Преимущества и ограничения исследования

Данное исследование выполнено с использованием популяционного регистра родов, что уменьшает вероятность ошибки выбора. Выявленные факторы риска ЖС у ново­рожденных могут быть использованы при прогнозировании неблагоприятных перинатальных исходов. При дополнитель­ном сборе данных о случаях смерти новорожденных из группы детей с ЖС в период от выписки/перевода из родовспомога­тельного учреждения до 28-го дня жизни наше исследование может быть первым в стране по изучению neonatal near miss с учетом рекомендованных Kale и соавт. [13] критериев. Недо­статком исследования можно отметить ограниченный выбор переменных и вмешивающихся факторов при построении модели логистической регрессии; так, не были учтены интранатальные факторы, повышающие риск рождения ребенка с низкой оценкой по шкале Апгар на 5-й минуте. Кроме того, оперативные роды в нашем исследовании не были разделены на экстренные и плановые. Из ранее проведенных исследо­ваний известно, что плановое кесарево сечение, в отличие от экстренного, может играть протективную роль в отношении острой асфиксии [33]. Разнородность группы ЖС определила неоднозначность трактовки слабости родовой деятельности и длительного безводия как факторов риска ЖС, что необхо­димо принимать во внимание, прогнозируя риск при оценке анамнеза.

Заключение

У 1,4% новорожденных выявлены ЖС. Дети с ЖС имеют более высокий риск смерти в 1-ю неделю жизни, чаще тре­буют искусственной вентиляции легких, гемотрансфузий, назначения системных антибиотиков. Неблагоприятные соци­ально-демографические факторы, патологические исходы предыдущих беременностей, прегестационный и гестационный сахарный диабет, осложнения течения беременности и родов, а также наличие врожденных пороков развития плода повышают риск ЖС у новорожденного.

Конфликт интересов. Авторы статьи заявляют об отсут­ствии конфликта интересов. Данное исследование прово­дилось без финансовой поддержки со стороны какой-либо организации.

ЛИТЕРАТУРА

1. Преобразование нашего мира: повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года. Резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей 25 сентября 2015 года. ГКД: https://sustainabledevelopment.un.org/post2015/transformingourworld.

2. Здравоохранение, дружественное к детям, и здоровый образ жизни. Федеральная служба государственной статистики. URL: www.gks.ru.

3. Доклад о состоянии здоровья населения и организации здраво­охранения в Архангельской области по итогам деятельности за 2016 год. URL: www.minzdrav29.ru.

4. Liu L., Johnson H.L., Cousens S. et aL.; ChiLd HeaLth EpidemioLogy Refer­ence Group of WHO and UNICEF. GLobaL, regionaL, and nationaL causes of chiLd mortaLity: an updated systematic anaLysis for 2010 with time trends since 2000 // Lancet. 2012. VoL. 379, N 9832. P. 2151-2161. doi: 10.1016/S0140-6736(12)60560-1.

5. GoLdenberg R.L., McCLure E.M. MaternaL, fetaL and neonataL mortaLity: Les­sons Learned from historicaL changes in high income countries and their poten­tiaL appLication to Low-income countries // Matern. HeaLth NeonatoL. PerinatoL. 2015. VoL. 1, N 3. doi: 10.1186/s40748-014-0004-z.

6. Morisaki N., Ganchimeg T., Ota E. et aL.; WHO MuLticountry Survey on MaternaL and Newborn HeaLth Research Network. MaternaL and institutionaL characteristics associated with the administration of prophyLactic antibiotics for caesarean section: a secondary anaLysis of the WorLd HeaLth Organization MuLticountry Survey on MaternaL and Newborn HeaLth // BJOG. 2014. VoL. 121, suppL. 1. P. 66-75. doi: 10.1111/1471-0528.12632.

7. Kamath B.D., Macguire E.R., McCLure E.M. et aL. NeonataL mortaLity from respiratory distress syndrome: Lessons for Low-resource countries // Pediatrics. 2011. VoL. 127, N 6. P. 1139-1146. doi: 10.1542/peds.2010-3212.

8. WaLL S.N., Lee A.C., Niermeyer S. NeonataL resuscitation in Low re­source settings: what, who, and how to overcome chaLLenges to scaLe up? // Int. J. GynaecoL. Obstet. 2009. VoL. 107, suppL. 1. P. S47-S62, S63-S84. doi: 10.1016/j.ijgo.2009.07.013.

9. GoLdenberg R.L., McCLure E.M., Bhutta Z.A. Lancet's StiLLbirths Series steering committee: StiLLbirths: the vision for 2020 // Lancet. 2011. VoL. 377, N 9779. P. 1798-1805. doi: 10.1016/S0140-6736(10)62235-0.

10. ALthabe F.A., BeLizan J., McCLure E.M. et aL. A popuLation-based, muLtifaceted strategy to impLement antenataL corticosteroid treatment versus standard care for the reduction of neonataL mortaLity due to preterm birth in Low-income and middLe-income countries: the ACT cLuster-randomised triaL // Lancet. 2015. VoL. 385, N 9968. P. 629-639. doi: 10.1016/S0140-6736(14)61651-2.

11. Say L., Souza J.P., Pattinson R.C.; WHO Working Group on MaternaL MortaLity and Morbidity CLassifications. MaternaL near miss - towards a standard tooL for monitoring quaLity of maternaL heaLth care // Best Pract. Res. CLin. Obstet. GynaecoL. 2009. VoL. 23. P. 287-296. doi: 10.1016/j.bpobgyn.2009.01.007.

12. Avenant T. NeonataL near miss: a measure of the quaLity of obstetric care // Best Pract. Res. CLin. Obstet. GynaecoL. 2009. VoL. 23, N 3. P. 369-374. doi: 10.1016/j.bpobgyn.2008.12.005.

13. KaLe P.L., Jorge M.H.P.M., Laurenti R., Fonseca S.C. et aL. Pragmatic criteria of the definition of neonataL near miss: a comparative study // Rev. Saude PubLica. 2017. VoL. 51. P. 111. doi: 10.11606/S1518-8787.2017051006587.

14. SiLva A.A.M., Leite A.J.M., Lamy Z.C. et aL. NeonataL near miss in the Birth in BraziL survey // Cad. Saude PubLica. 2014. VoL. 30, SupL. 1. S182-S191. doi: 10.1590/0102-311X00129613.

15. PiLeggi C., Souza J.P., Cecatti J.G., Faundes A. NeonataL near miss approach in the 2005 WHO GLobaL Survey // BraziL. J. Pediatr. (Rio J). 2010. VoL. 86, N 1. P. 21-26. doi: 10.2223/JPED.1965.

16. PiLeggi-Castro C., CameLo J.S. Jr, Perdona G.C. et aL. DeveLopment of criteria for identifying neonataL near-miss cases: anaLysis of two WHO muLti-country cross-sectionaL studies // BJOG. 2014. VoL. 121, suppL. 1. P. 110-118. doi: 10.1111/1471-0528.12637.

17. Souza J.P., GuLmezogLu A.M., CarroLi G., Lumbiganon P. et aL.; WHOMCS Research Group. The WorLd HeaLth Organization muLticountry survey on ma­ternaL and newborn heaLth: study protocoL // BMC HeaLth Serv. Res. 2011. VoL. 11. P. 286. doi: 10.1186/1472-6963-11-286.

18. Краткая демографическая характеристика Архангельской области (без НАО) за 2014-17 годы. Государственное бюджетное учреждение здра­воохранения Архангельской области "Медицинский информационно-анали­тический центр". URL: www.miac29.ru.

19. Усынина А.А., Одланд И.О., Пылаева Ж.А., Пастбина И.М. и др. Ре­гистр родов Архангельской области как важный информационный ресурс для науки и практического здравоохранения // Экология человека. 2017. № 2. C. 58-64.

20. Tukey J.W. ExpLoratory Data AnaLysis. MenLo Park, CaL.; London; Am­sterdam; Don MiLLs, Ontario; Sydney: Addison-WesLey, 1977.

21. Усынина А.А., Постоев В.А., Одланд Й.О., Чумакова Г.Н. и др. Центильные таблицы и кривые массы, длины тела и окружности головы для новорожденных детей при одноплодной беременности (по данным Регистра родов Архангельской области) // Экология человека. 2017. № 7. C. 65-64.

22. Fenton T.R., Kim J.H. A systematic review and meta-anaLysis to revise the Fenton growth chart for preterm infants // BMC Pediatr. 2013. VoL. 13. P. 59. doi: 10.1186/1471-2431-13-59.

23. BMI CLassification. GLobaL Database on Body Mass Index. WorLd HeaLth Organization, 2006.

24. Буштырев В.А., Буштырева И.О., Кузнецова Н.Б., Будник Е.С. Аудит "NeonataL Near Miss" - возможности совершенствования в перинатологии // Акуш. и гин. 2016. № 7. P. 79-82. doi: 10.18565/aig.2016.7.79-82.

25. Peacock J.L., BLand J.M., Anderson H.R. Preterm deLivery: effects of socioeconomic factors, psychoLogicaL stress, smoking, aLcohoL, and caf­feine // BMJ (CLin. Res. Ed.). 1995. VoL. 311. P. 531-535.

26. O'Leary C.M., Nassar N., Kurinczuk J.J., Bower C. The effect of maternaL aLcohoL consumption on fetaL growth and preterm birth // BJOG. 2009. VoL. 116. P. 390-400.

27. Gungor I., Oskay U., Beji N. K. BiopsychosociaL risk factors for preterm birth and postpartum emotionaL weLL-being: a case-controL study on Turkish women without chronic iLLnesses // J. CLin. Nurs. 2011. VoL. 20. P. 653-665. doi: 10.1111/j.1365-2702.2010.03532.x.

28. Zhang Y.-P., Liu X.-H., Gao S.-H. et aL. Risk factors for preterm birth in five maternaL and chiLd heaLth hospitaLs in Beijing // PLoS One. 2012. VoL. 7, N 12. ArticLe ID e52780. doi: 10.1371/journaL.pone.0052780.

29. McDonaLd S.D., Han Z., MuLLa S., Beyene J. Overweight and obesity in mothers and risk of preterm birth and Low birth weight infants: systematic review and meta-anaLyses // BMJ. 2010. VoL. 341. ArticLe ID c3428. doi: 10.1136/bmj.c3428.

30. Raisanen S., GissLer M., Saari J., Kramer M. et aL. Contribution of risk factors to extremeLy, very and moderateLy preterm births - register-based anaLysis of 1,390,742 singLeton births // PLoS One. 2013. VoL. 8. ArticLe ID e60660.

31. ShuLman J.P., Weng C., WiLkes J., Greene T. et aL. Association of maternaL preecLampsia with infant risk of premature birth and retinopathy of prematurity // JAMA OphthaLmoL. 2017. VoL. 135, N 9. P. 947-953. doi: 10.1001/jamaophthaLmoL.2017.2697.

32. Hughes R.C.E., Moore M.P., GuLLam J.E., Mohamed K. et aL. An earLy pregnancy HbA1c >5.9% (41 mmoL/moL) is optimaL for detecting diabetes and identifies women at increased risk of adverse pregnancy outcomes // Diabetes Care. 2014. VoL. 37. P. 2953-2959.

33. Aziz K., Chadwick M., Baker M., Andrews W. Ante- and intrapartum factors that predict increased need for neonataL resuscitation //Resuscitation. 2008. VoL. 79, N 3. P. 444-452. doi: 10.1016/j.resuscitation.2008.08.004.

34. Chiabi A., Nguefack S., Mah E. et aL. Risk factors for birth asphyxia in an urban heaLth facility in Cameroon // Iran. J. ChiLd NeuroL. 2013. VoL. 7, N 3. P. 46-54.

35. Martin R.W., Gookin K.S., HiLL W.C. et aL. Uterine activity compared with symptomatoLogy in the detection of preterm Labor // Obstet GynecoL. 1990. VoL. 76, N 1, suppL. 19S-23S.

36. GoLdenberg R.L., Hauth J.C., Andrews W.W. Intrauterine infection and preterm deLivery // N. EngL. J. Med. 2000. VoL. 342. P. 1500-1507.

37. Rasmussen S.A., Moore C.A., PauLozzi L.J., Rhodenhiser E.P. Risk for birth defects among premature infants: a popuLation-based study // J. Pediatr. 2001. VoL. 138. P. 668-673.

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)